Кино в Мурманске: "Живая сталь"

История об плохом отце и неприятном сыне, ведущих к победе танцующего робота-боксёра. От плохого режиссёра Шона Леви и неприятной студии DreamWorks.

Недалёкое и приторное будущее. Бокс среди людей всем наскучил из-за недостатка зрелищности, поэтому на ринге теперь царят роботы. Недалёкий и приторный экс-боец Хью зарывается в долговые ямы с таким рвением, будто, если прокопать достаточно глубоко, можно найти нефть. Потеряв очередного робота и последние деньги, Хью решает нажиться на своём сыне, которого десятью годами ранее бросил. Сынишка — на редкость неприятный пацан. На то, чтобы собрать из металлолома самую сильную железяку на Земле, разрешить проблему отцов да детей и наладить жизни, у героев 127 минут киноплёнки.

Задумана "Живая сталь" в рамках давней драматургической традиции: сперва всё плохо-плохо-плохо, кошмарно, болезненно. А в концовке всё становится хорошо, все счастливы, люди выходят из кинозала с улыбками на лицах. Новизна подхода Шона Леви в том, что в основное время фильма мучения и страдания выпадают не на персонажей "Стали", а непосредственно на зрителя. Девяносто процентов фильма (а длится он за два часа) не-вы-но-си-мы. Чудовищно скучно. До тошноты.

Когда роботы молотят друг друга, зрелище кое-как держит у экрана. "Бьют не меня, это приятно", как пелось в песне. Хоть и сняты драки так, будто мир не видел фильмов ни про Рокки, ни про десептиконов с автоботами. Остальное наполнение хронометража создаёт иллюзию, что не смотришь кино, а получаешь по щщам.

Мощные быстрые хуки омерзительных реплик переходят в комбинацию на триста хит-пойнтов — в безмерно слащавые диалоги. Выяснения отношений между персонажами разят, как апперкоты. Раскрытие личностей героев в теории бокса аналогов не имеет. Если совместить удары в пах, выцарапывание глаз и отгрызание ушей — тогда, может, и получится что-то эквивалентное. Регулярно включаемая смазливая музыка начинает звучать в голове нотками похоронного марша. Ответить на избиение возможности, конечно, нет никакой. Унизительность процесса бросает в слёзы, бессильную матерную ругань и неисполнимые угрозы людям на экране.

Когда терпеть подобное не остаётся сил, а мысль позвонить с жалобами маме уже перестаёт казать глупостью, действие преподносит финальную битву. И она прекрасна. Как глоток воды после трёх суток в пустыне. Как визит проститутки после семи лет в одиночной камере.

Ключевой ужас ситуации в том, что подход-то работает. Воспоминания о двухчасовой пытке действительно меркнут на фоне переживаний кульминации. В картине мира начинают конфликтовать эмоции с фактами, желаемое с действительным, беспристрастность с умилением. Схему закоротило. Одно полушарие мозга требует написать что-то про катарсис, второе — что Шона Леви следует избить. И знаете, первое полушарие напрашивается на удаление хирургическим путём.

Владимир Аладьин.