Детство в блокадном кольце. Вспоминает Ольга Тимофеевна Беляева

Мне ведь никто ничего не рассказывал о том времени. Некому было рассказывать. Что уцелело в памяти, то и со мной. Отпечатались в памяти две цифры: 1903 и 1910 - годы рождения отца и матери. Две фотокарточки с паспорта удалось разыскать через много лет после войны. С финской папа вернулся инвалидом, со стеклянным глазом, оттого на войну с немцами его не взяли. Вместе с мамой каждый день отправлялся на оборонные работы. Тысячи людей кирками и лопатами строили под Ленинградом оборонительные сооружения. Видно, там он подорвал здоровье окончательно. Помню, как он лежал в гробу. И до сих пор удивляюсь, где мама могла раздобыть гроб? В то время, когда любая щепочка и веточка шли в буржуйку. Маму в гробу не видела. Она 28 марта зашла к соседям, чтобы узнать сводку Совинформбюро и пропала. Потом сказали, что мама умерла. Накануне на неё у подъезда напал какой-то парень. Наверное, выслеживал от самого магазина, где отоваривали хлебные карточки. С размаху ударил по голове молотком. Мама упала, закричала. Но сумку, где был хлеб для нас, не выпустила. Он убежал, сил не хватило выхватить эту сумку. А может быть, убрёл, держась за стену. 1 апреля нас с братом Сашей отвела в детприемник на Фонтанке соседка. Помню, нас посадили за стол и дали еду. А брат сидит и не ест. Я очень удивилась тогда. Почему он не ест, все хотят. 3 апреля братика не стало. А 10 апреля на грузовиках, крытых брезентом, нас, детдомовцев, эвакуировали из блокадного города через Ладогу. Дорогу Жизни одолеть смогли не все. Лёд уже подтаял, на нём стояли лужи, и то одна, то другая машина вдруг спотыкалась и ухала в чёрную полынью. На железнодорожной станции нас посадили в товарные вагоны. Поезд увозил нас от любимого города в Краснодарский край. Нас ждали другие испытания, встречи с добрыми людьми, которые помогали взрослеть и мужать.