Николай Карлин: «Если мы не будем проявлять инициативу, нам никто не поможет!»

В эти апрельские весенние дни свой 90-летний юбилей отмечает Мурманский траловый флот. Характеризуя это предприятие, можно употребить множество прилагательных, и все они будут в превосходной степени. Это и одно из старейших, и одно из крупнейших, а также одно из известнейших не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. С Мурманского тралового флота начиналось отечественное промышленное рыболовство. Он стал прародителем многих предприятий рыбной промышленности Севера. О деятельности предприятия, его работниках, достижениях и трудностях рассказал гость Мурманского информационного агентства «Би-порт» – исполнительный директор ОАО «Мурманский траловый флот» Николай Васильевич Карлин.

- Николай Васильевич, расскажите, с какими результатами ОАО «Мурманский траловый флот» подошел к юбилейному году?

- По объективным и субъективным причинам получилось не все, что хотели. Конечно, нам, как всякой нормальной организации, хочется большего. Но в каких-то случаях недорабатываем сами, а иногда мешают препоны в виде непродуманных законов, несвоевременного выхода указов или, например, недостаточного количества квот по тем или иным объектам лова. Если говорить о прошлом годе, то за 2009 год ОАО «Мурманский траловый флот» выловило 196 тысяч тонн, при этом выпуск продукции составил 165 тысяч тонн. Из них 70 тысяч мы поставили на российский рынок, а 95 тысяч – на внешний. Те валютоемкие сырьевые ресурсы, которые нам выделило государство – а это треска, пикша, сельдь, скумбрия, к ним причислю и путассу, – нами в 2009 году были выбраны полностью. И скажу даже, хотелось бы иметь их больше – той же самой сельди, скумбрии, путассу.

- А почему все-таки получается, что на внешний рынок идет больше продукции, чем в Россию?

- Это, в первую очередь, объясняется тем, что большая группа наших крупнотоннажных судов работает в районе Центрально-Восточной Атлантики (ЦВА), то есть в зонах Марокко, Мавритании. Везти оттуда рыбу сюда, в Россию, в целом экономически невыгодно. Одна только транспортировка может привести к тому, что эта рыба будет просто идти нам в убыток. Поэтому для вылавливаемой там рыбы основным рынком является африканский. Да и на ставриду, сардину, сардинеллу и скумбрию там же наиболее приемлемые цены. Но все-таки часть рыбы оттуда мы везем и в Россию. В том числе, кстати, и на калининградский завод «Роскон» (создан в 2008 году), акционером которого является Мурманский траловый флот. Одной из основных задач мы считаем для себя обеспечение сырьем этого завода.

- А в какие еще регионы России идет рыба, выловленная судами Тралового флота?

- Ареал распространения поставок нашей продукции довольно широк. Прежде всего, это Москва, Московская область, прилегающие к ней регионы, например, Золотое кольцо. Идет наша рыба и на юг, но, честно скажу, пока слабовато. Сейчас начинаем осваивать район Урала, Свердловскую область, налаживаем там связи. Но, конечно же, основной потребитель – это европейская часть Российской Федерации.

- А как же Мурманск?

- А в Мурманске, я считаю, надо в первую очередь, восстанавливать, развивать береговую промышленность. Хорошо бы вернуться хотя бы к позициям советских времен, когда здесь работали такие мощные комбинаты, как консервный завод, холодильные и коптильные заводы. Сейчас для нас существует две категории основных потребителей: это либо население (то есть розница), либо промышленность где-то в центре России. В Мурманске рыбоперерабатывающих предприятий очень мало.

- Недавно в Росрыболовстве заявили, что именно рыбопромышленники должны думать о том, как реализовать пойманную рыбу. Какова Ваша точка зрения на это?

- Вообще, я ценю правило: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Конечно, я считаю, что у центральных ведомств есть определенные рычаги для того, чтобы помочь рыбопромышленникам. В частности, можно было бы организовать прямые оптовые поставки для учреждений системы исполнения наказаний, Минобороны и так далее, разместить там госзаказы на продукцию рыбопромышленников.

Но все же, если мы сами не будем проявлять инициативу, то нам никто не поможет. Поэтому Траловый флот так активно, как, наверное, никто другой, старается участвовать во всех выставках, показывать свою продукцию, искать партнеров. Все это помогает. Ведь новые знакомства – это новые регионы, новые заводы, а значит, больше заказов.

- Вы уже упомянули о том, что зачастую на работу рыбаков влияет задержка выхода некоторых документов, приказов. В связи с этим вопрос: как сказалось на работе предприятия несвоевременное появление приказа о выполнении требований Регламента ЕС по сертификации улова?

- Действительно, еще в начале декабря первый заместитель председатель правительства Виктор Зубков дал поручение определенным ведомствам проработать этот вопрос до 1 января и издать соответствующий документ. Но вышло так, что он появился лишь в феврале. То есть, новый, 2010 год, мы встретили с тем, что рыбу в страны Евросоюза везти не могли, экспорт туда, например, трески и пикши, попросту остановился. Спасибо Норвегии, которая не является членом ЕС: она разрешала хранить выловленную рыбу в своих холодильниках без реализации. Но, в конце концов, и у них забились все холодильники. Последнюю рыбу мы вообще не знали, куда отгружать. В итоге, примерно 6-7 миллионов долларов у нас просто были заморожены – в прямом и переносном смысле. И даже потом, когда соответствующий документ вступил в силу, рыба, выловленная российскими судами с 1 января до 19 февраля, в ЕС так и не пошла. Мы ее реализовывали в другие страны, не относящиеся к Евросоюзу, и в Россию. Реализовать все-таки удалось, но мы немало потеряли, ведь ее цена, естественно, была гораздо ниже, чем обычно. А недополучили мы – значит, недополучило и государство в виде налогов.

- А что с мойвенной путиной? Здесь тоже были независящие от рыбопромышленников причины, по которым квота не была освоена полностью?

- Можно сделать маленький анализ. Еще в 2009 году, завалив мойвенную путину (а я считаю, что Россия в целом действительно ее завалила), потому что выбрали всего около 50% квоты, мы определили 5-6 ключевых моментов, которые помешали сработать нормально. Среди них – многократные пересечения границы, отсутствие контрольной точки «Север-2», невозможность отгружать продукцию в естественных береговых укрытиях 12-мильной зоны РФ, отсутствие нормального научного обеспечения, а также закрытие отдельных районов в период путины. Рыбаки неоднократно обо всем этом говорили, чтобы исключить их в 2010 году.

В результате, точку «Север-2» открыли уже к завершению путины, когда вся рыба была у берегов, и эта точка по мойве уже была не нужна. Что говорит об «оперативности» наших чиновников, не выполнивших указание Зубкова: ведь он обязал разработать все документы по вводу точки «Север-2» уже к 20-м числам декабря. Второе – это выгрузка в естественных укрытиях. Согласно нашему Закону о границе российским судам в российских же водах, в своих укрытиях, выгрузку производить запрещено. Зато Норвегия принимает нас с удовольствием в своих укрытиях, даже на Шпицбергене. Сейчас, чтобы как-то изменить ситуацию, мы готовим предложения по внесению поправок в этот закон.

А еще во время самого пика промысла мойвы военные дважды организовывали артиллерийские стрельбы: наши суда были вынуждены покидать район промысла… В результате, Траловый флот освоил лишь 72 % квоты мойвы. Хотя еще в начале путины я заявлял, что Тралфлот намерен выбрать всю квоту. К сожалению, не получилось.

- Как сейчас идет промысел? Где работают суда?

- Могу сказать, что особого отличия от прошлого года нет. Это наши традиционные районы: Баренцево, Норвежское море на добыче донных пород – треска, пикша, сайда. Ну и прилов – окунь, палтус, зубатка, камбала и так далее. В данный момент суда промышляют путассу в районе банки Поркупайн, смещаемся к банке Рокол – это на запад от Ирландии. Ближе к маю пойдем работать в море Ирмингера на добычу окуня. Кроме того, сейчас суда работают и в Центрально-Восточной Атлантике – пока в Мавритании и Сенегале. После подписания летом соглашения между Россией и Марокко (которое сейчас временно приостановлено), начнем работать и в этом традиционном для нас районе.

До последнего времени одно судно работало в районе арктической части Атлантики на добыче криля. Там мы производили муку по новым технологиям, но, к сожалению, рынок сбыта этой продукции обвалился (в Чили), мы теперь ищем новые рынки, например, Китай и другие страны. Пока же приняли решение временно снять судно оттуда. Сейчас оно идет к группе судов, работающих в ЦВА.

А летом начнется промысел скумбрии, сельди. Мы ее традиционно добываем в Норвежском и Северном морях. Потом перейдем в Фарерскую зону – долавливать путассу. Вообще, нужно сказать, что крупных мощностей для работы здесь, в Северо-Восточной Атлантике, у нас достаточно.

- Получается, проблем нехватки судов нет? Если некоторые даже будут находиться в отстое?

- Да, я считаю, что по тем судам, которые добывают пелагические виды рыб (сельдь, скумбрия – Т.М.), проблем нет. Их даже избыток. Тем более что практически все суда прошли модернизацию. Теперь вместо плановых 60 тонн в сутки (которые были заложены с новостроя), мы в три-четыре раза увеличили их возможности по вылову, по заморозке и т.д. Поэтому ту квоту, которую нам здесь выделяют, мы очень оперативно выбираем четырьмя судами, оставшимися здесь на севере, и всегда нуждаемся в дополнительном сырье.

Если говорить о судах, которые работают на донном промысле в Баренцевом и Норвежском море на треске, пикше сайде – то в принципе, они заняты круглый год.

- Сколько вообще судов у вас на балансе? И каково их техническое состояние?

- Сейчас у ОАО «Мурманский траловый флот» четыре судна типа «Иван Шаньков», два типа СТМ, девять типа «Моонзунд». Из них шесть уже модернизировано. В сентябре планируется модернизация еще одного судна, которое сейчас работает на юге. И еще есть одно судно с уникальной фабрикой. Можно сказать, что оно сейчас единственное, где выпускаются семикилограммовые блоки. Здесь же производится филе из сельди, скумбрии, путассу. На нем же установлена линия по производству паштета из печени путассу. Кроме того, изначально на нем была сделана консервная линия. В период промысла скумбрии мы здесь выпускаем одни из лучших в мире консервов. То есть, пока нет особой необходимости модернизировать это судно. Возможно, увеличим на нем морозильные мощности. Также у нас имеются три транспортных судна, которые работают на юге.

Конечно, стараемся поддерживать суда в хорошем техническом состоянии, вкладываем в это довольно большие деньги. Ведь если этого не делать, то будущего ни у этих судов, а значит, ни у нашей компании не будет.

- В состав флота входит береговое подразделение ПКЦ «Кильдин». Насколько востребована продукция цеха, и куда она направляется? За счет чего вам удается побеждать в ежегодном конкурсе «Лучшие товары и услуги Мурманской области»?

- Наш «Кильдин» производит рыбные консервы и пресервы из собственного сырья флота. Можно сказать, это деликатесная продукция. Сейчас в основном мы выпускаем икру трески, в том числе с различными добавками – с ламинарией, с укропом и т.д. Производим и печень трески из мороженого сырья, и паштет из нее. Продукция действительно хорошая, ее с удовольствием покупают и работники флота. А если придешь на какую-нибудь выставку, то там всегда за нашими консервами огромные очереди.

А что касается конкурса, то секрет прост. У нас всегда красной строкой проходит лозунг: «Качество, качество и еще раз качество!». По нашему мнению, никакая технология не поможет, если не будут выполняться основные условия по обеспечению качества продукции. Ведь сейчас рынок насыщен, конкуренты и тут и там, поэтому надо стремиться любую продукцию – будь-то мойва, скумбрия или треска – делать так, чтобы никаких нареканий со стороны покупателей не было. Работа наших производственных служб, судовых технологов, капитанов нацелена на то, чтобы качество всегда стояло на первом месте. Продукция «Кильдина» реализуется по всей России. В Мурманской области у нас также заключены контракты с некоторыми торговыми сетями, в магазинах которых она тоже очень хорошо покупается – ведь это свое, родное.

Не могу не сказать и о консервах, которые производятся на наших судах. Они ведь тоже пользуются большим спросом. Это скумбрия натуральная, с добавлением масла, и печень трески. Это действительно бренд, это марка тралового флота. И мы этим гордимся.

- Кстати, о «Печени трески». 4 февраля Палата по патентным спорам Роспатента удовлетворила заявление о досрочном прекращении правовой охраны этого товарного знака. В то же время «Союзплодоимпорт» подал иск в Арбитражный суд о признании этого решения незаконным. Ваше отношение к этой истории?

- Мы отслеживаем ситуацию, боремся с этим, и будем бороться. Ведь это прямо рейдерство какое-то, по-другому назвать не могу. До того как «Союзплодоимпорт» в 2003 году зарегистрировал этот знак как собственный, мы сами пытались зарегистрировать его. Собрали множество документов, доказывающих, что именно Тралфлот был первым, кто начал использовать этот знак. В том числе и заключение дегустационного совета, когда утверждалась эта этикетка. Но тогда Роспатент нам отказал, аргументировав тем, что это наследие советских времен, и трудно доказать, кто был ее разработчиком. А значит, по их словам, на данный знак не распространяется никакой патент. А потом вдруг «Союзплодоимпорт» стал обладателем этого знака. С тех пор мы, подключив Северную торгово-промышленную палату, начали работать над этим вопросом. И все-таки сумели доказать, что именно мы первыми начинали выпускать печень с этой этикеткой. Пока, вроде бы, справедливость восторжествовала, но «Союзплодоимпорт» пытается опять подать апелляцию, чтобы отсудить это право. Но я сомневаюсь, что им это удастся.

- Давайте поговорим о работниках Мурманского тралового флота. Раньше флот пополнялся во многом за счет приезжающих в Мурманск рыбаков. Как сейчас у МТФ с кадрами?

- Честно сказать, в советское время было проще. Многие желали устроиться на флот, ходить в море. Сейчас ни для кого не секрет, что на берегу можно заработать столько же, сколько в море, а порой и больше. Поэтому профессия рыбака стала менее престижной, и соответственно наступил кадровый голод. Особенно это касается комсостава, большей частью, конечно, старшего. То есть тех, кто отвечает за корабль, за жизни людей, за организацию производства.

Ну и, конечно, слишком много кадров у рыбной отрасли уводят наши «конкуренты» – газовики, пароходство и другие.

Поэтому главная задача Тралового флота – сделать все возможное, чтобы привлечь людей к себе. У нас не только существует, а по-настоящему работает коллективный договор, который сейчас редок на предприятиях. Мы считаем, что он важен и нужен – люди должны знать, что у них есть определенные социальные гарантии. Основное, что мы должны сделать для своего работника – обеспечить его трудом и платить ему хорошую зарплату. Тогда у него появится возможность и машину купить, и квартиру построить и так далее. Включены в колдоговор и другие стимулирующие моменты: доплата за отработанные годы, юбилейные даты.

Естественно, необходимо ходить по училищам, встречаться с людьми. А вообще, мне кажется, надо начинать не там – не с высшей или и средней мореходки, а со школ. Должна быть работа с учителями, которые станут рассказывать ребятам о море, самим встречаться со школьниками, чтобы у детей появилась какая-то тяга к морю. Мы входим в состав попечительского совета при городской администрации, Траловый флот определен шефом Политехнического лицея в Мурманске. Сейчас налаживаем более тесные отношения, планируем оказывать не только денежную помощь, но и другую поддержку – чтобы в будущем кто-то из учеников лицея пришел работать к нам – в Мурманский траловый флот.

- Спасибо, Николай Васильевич, за откровенную беседу. С праздником Вас, и рыбацкой удачи!

Беседовала Татьяна Матрехина.